Тьма, – и больше ничего - Стивен Кинг

шагом приблизилась к валяющейся на земле бурой кепке с белесыми брызгами. Стоило взять кепку в руки, как прожектор вновь погас, а пес замолк. Ей в голову пришла мысль о Шерлоке Холмсе. Стоя на ветру под сияющей луной, Тесс вдруг услышала собственный невыразимо грустный смешок. Она сняла свою бейсболку, сунула в карман и нахлобучила кепку Эла Штрелке. Та оказалась слишком велика, так что пришлось подтянуть ремешок на затылке. Тесс вернулась к убитому, которому вынесла приговор. Этого человека нельзя считать полностью невиновным… и все же он не заслужил смерти, принятой из рук Отважной.

Постучав пальцем по козырьку кепки, она спросила, заранее зная, что ответ будет отрицательным:

– Ты надевал ее в рейс?

Вместо Штрелке ей ответила Дорин Маркис:

– Разумеется, нет. За рулем машины «Красного ястреба» полагается носить фирменную кепку – так ведь, милейший?

– Да, – сказал Штрелке.

– И ездишь ты без перстня, верно?

– Да. Слишком броский, перед клиентами неловко. Выглядит не по-деловому. Опять же, вдруг какой-нибудь пьяный или обдолбанный урод решит, что камень настоящий. С голыми руками на меня никто не полезет, я слишком большой и сильный – по крайней мере, был до сегодняшнего вечера, – зато могут подстрелить. А я не хочу, чтобы в меня стреляли. Ни за фальшивый перстень, ни за жуткие дела, которые творит мой брат.

– Значит, вы с братом не ездите в рейсы одновременно?

– Нет. Когда он в рейсе, я в конторе. Когда я в рейсе, он… ну, вы сами знаете, чем он занимается.

– Ты должен был рассказать! – выкрикнула Тесс. – Пусть даже у тебя возникли просто подозрения, все равно надо было рассказать!

– Он боялся, – ласково проворковала Дорин. – Верно, голубчик?

– Да, боялся, – подтвердил мертвец.

– Кого? – спросила Тесс, не веря или не желая верить. – Младшего брата?

– Нет, – ответил Эл Штрелке. – Ее.

39

Тесс вернулась в машину и завела двигатель.

– Ты не могла этого предвидеть, – проговорил Том. – Все произошло слишком быстро.

Это так, но от правды не уйдешь: отправившись мстить своему насильнику, Тесс оказалась на пути в преисподнюю.

Она поднесла револьвер к виску, но тут же опустила. Нет, не сейчас. У нее еще остались обязательства перед женщинами, гниющими в дренажной трубе, и теми, кто может к ним присоединиться, если Лестер Штрелке останется безнаказанным. А после всего, что она совершила, особенно важно, чтобы он не остался безнаказанным.

Нужно заехать еще кое-куда. Только не на своей машине.

40

Дорога, ведущая к дому номер сто один по Тауншип-роуд, оказалась недлинной и немощеной: просто две глубокие колеи, обрамленные нестрижеными кустами, царапающими борта пикапа. Опрятностью дом не отличался и скорее напоминал мрачную обитель из «Техасской резни бензопилой». Порой жизнь удивительно напоминает кино. И чем страшнее кино, тем ближе сходство.

Тесс даже не попыталась затаиться. Зачем гасить фары, если Лестер Штрелке знает звук мотора так же хорошо, как звук голоса собственного брата.

На ней по-прежнему была забрызганная отбеливателем кепка, которую Большой Водила носил, когда не находился на работе, – счастливая кепка, принесшая ему несчастье? Перстень с фальшивым камнем оказался слишком велик, поэтому Тесс положила его в левый карман брюк. Выходя на охоту, Маленький Водила маскировался под старшего брата – жаль, у него не хватит времени (и мозгов) оценить, что его последняя жертва явилась за ним в той же экипировке. Зато Тесс прекрасно оценила.

Остановившись у черного хода, она выключила мотор и выбралась из машины, сжимая в руке револьвер. Дверь в дом была не заперта. Тесс вошла в сарай, воняющий пивом и протухшей едой. С потолка на грязном проводе свисала тусклая лампочка. Впереди стояли четыре переполненных мусорных ведра – такие продаются в больших магазинах. Позади них, у стены, – толстая стопка каталогов «Анкл Генри». Слева – дверь, вероятно, на кухню. Тесс отодвинула старомодную щеколду. Ржавые петли скрипнули. Час назад подобный звук вверг бы ее в ступор, а теперь она даже не дрогнула. Нужно закончить начатое. Еще немного – и камень с плеч. В нос ударил запах жирной еды, которую Маленький Водила приготовил на ужин. В гостиной работал телевизор. До Тесс донесся смех: кажется, какое-то комедийное шоу. Наверное, «Сайнфелд».

– Какого хрена ты приперся? – крикнул Лестер Штрелке из гостиной. – Если за пивом, у меня у самого полторы банки. Допью и спать лягу. – Тесс двинулась на голос. – Надо было позвонить, я бы тебе оставил…

Тесс вошла в комнату. Она даже не пыталась представить, как Лестер должен себя вести при виде своей последней жертвы с револьвером в руке и в прикиде, в который он сам облачался, когда ему приспичивало отправить кого-нибудь на тот свет. В любом случае реакцию психа предугадать невозможно. У Маленького Водилы отвисла челюсть, лицо застыло. Банка с пивом выпала из онемевших пальцев и шлепнулась ему на колени, заляпав пеной единственный предмет одежды – пожелтевшие семейные трусы.

Он думает, что видит привидение. Тесс подняла револьвер и двинулась к нему. Хорошо.

Несмотря на холостяцкий беспорядок и отсутствие статуэток, обстановка в гостиной оказалась почти такой же, как у Рамоны на Лейсмейкер-лейн: мягкое кресло, приставной столик (вместо диетической колы и кукурузных хлопьев – последняя непочатая банка пива и чипсы) и та же самая телепрограмма с Саймоном Коуэллом на обложке.

– Ты мертва, – прошептал Лестер Штрелке.

– Нет. – Тесс приставила к его виску револьвер. Он предпринял слабую попытку схватить ее за руку, но было слишком поздно. – Это ты мертв.

Она нажала на спусковой крючок. Из уха Лестера хлынула кровь, голова завалилась набок. Ему как будто шею прихватило. По телевизору Джордж Костанза произнес: «Я был в бассейне. Я был в бассейне». За кадром раздался смех.

41

Наступила полночь. Ветер совсем разгулялся. С каждым порывом дом Лестера Штрелке трясся, и Тесс вспоминала про поросенка с домиком из веток.

Поросенку, жившему в этом доме, теперь уже не нужно было волноваться, что его жилище сдует, ведь он валялся мертвый в кресле. Никакой он не поросенок, подумала Тесс, а злой страшный волк.

Она сидела на кухне и писала в потрепанном блокноте, найденном в спальне. Из четырех комнат на втором этаже лишь одна использовалась как жилая, а остальные три были забиты всяким хламом, начиная от металлических стоек для кровати и заканчивая лодочным мотором, выглядевшим так, будто его уронили с пятого этажа. На разбор этой кучи мусора потребовалось бы несколько месяцев, поэтому Тесс решила сосредоточиться на спальне и тщательно ее обыскала. Блокнот стал для нее приятным бонусом. То, что ее интересовало, нашлось в потрепанной дорожной сумке, ютящейся в глубине платяного шкафа и замаскированной (не очень успешно) старыми выпусками журнала «Нэшнл джеографик». Сумка была набита женскими трусами. Сверху лежали ее собственные. Тесс спрятала их в карман, а вместо них положила моток желтой веревки. Никто не удивится, увидев веревку в сумке с трофеями, принадлежащей насильнику